— Ох, и тут старый двойной стандарт, верно? — сказала Никки, чьи феминистские настроения не позволяли ей спокойно относиться к подобным вещам. — Мужчина может шарить по сторонам, а женщина — не смей! Сразу проклянут. Мужчина выбирает, что ему есть, а женщине остается довольствоваться тем, что ей предложат. Пусть на десерт ей и перепадет что-нибудь вкусненькое, но сначала она должна своему господину и божеству этот чертов десерт подать на серебряном блюде. Ну что, разве и у вас не так?

— Не всегда, — отозвался он. — Мужчины и женщины шони в главных делах имеют равные права. Существует, конечно, естественное разделение обязанностей, сложные и тяжелые работы и хлопоты приходятся на долю мужчины, но это не значит, что муж не может помочь жене в домашних делах или что женщина не может сделать чего-то, что принято считать только мужским делом. У нас в обычае, что муж не ищет общества других женщин до тех пор, пока жена не начнет искать общества других мужчин. И в большинстве случаев авторитетом и уважением в семье и роду пользуются оба, и муж, и жена, их мнения ценятся одинаково.

— Наверное, потому вы и не женились до сих пор? Вам ведь не по душе мысль иметь равные права с женщиной? — поддела она его. Потом, помолчав, тихо добавила: — А может, вы женаты? Силы небесные! Мне это даже в голову ни разу не пришло, хотя в вашем возрасте мужчина обычно имеет и жену, и кучу ребятни от мала до велика. Я ведь до сих пор толком ничего о вас не знаю, вы для меня все еще некий среднестатистический индеец, как мы их себе представляем. Полагаю, вы просто обязаны сказать мне правду. Кем вы были, кто вы теперь, женаты ли?

В молодости у меня была женщина, — признался он. — Единственная дочь лучшего друга моего отца.

— И вы все еще женаты на ней?

Задав свой вопрос, Никки не без тревоги ожидала ответа.

Серебряный Шип покачал головой.

— Она, увы, покинула нас… Много лет назад. Мы были с ней женаты, но недолго, до тех пор, пока нашу деревню не посетила болезнь. Корь. Эта хворь, привычная белому человеку, для нас, шони, оказалась погибелью.

— У вас были дети?

— Разве я не сказал вам, что вы единственная женщина, чью плоть я засеял своим звездным семенем? У меня нет ни других жен, ни потомства.

Утомленный беседой о себе, Серебряный Шип решил сменить тему:

— Я отведал ваших кушаний. Настал ваш черед попробовать мою пищу.

Проведя некое подобие социологического исследования, Никки не сочла возможным отказаться от угощения. Взяла она, правда, предложенный ей кусок ягодного хлеба без особой охоты. Однако, как ни удивительно, откусив немного, нашла вкус этого первобытного яства вполне приемлемым.

— Не плохо. Совсем не плохо. Но если вы так вкусно готовите это блюдо, это еще не значит, что вы способны зажарить хороший бифштекс и затушить добрый кусок мяса или индейку.

— Я ведь не могу быть и женой и мужем сразу, — с усмешкой проговорил он. — Хотя, Нейаки, готов помогать вам в каждодневных домашних хлопотах.

Никки вздохнула.

— Ну, дружок! Ловлю на слове. Впрочем, хоть я и не отрицаю, что между нами существует сильное влечение, но это еще ничего не значит. Если у вас действительно серьезные намерения, надо еще посмотреть, в добром ли вы здравии, не нужно ли вам посетить хорошего психиатра, дабы вы и с ним сыграли в свои игры. О’кей? К тому же я не вполне готова вновь взвалить на себя рутинные обязанности жены. Обжегшись на молоке, дуют, как говорится, и на воду. Мне надо подумать, может, я и год буду думать, насколько вы отвечаете всем моим требованиям, а уж потом сообщу, стану ли вашей женой.

Он весело посмотрел на нее.

— Да вы что, Нейаки, ничего не поняли? С той минуты, как тела наши соединились, мы уже с вами женаты. Вы моя жена, а я ваш муж, так, во всяком случае, гласят законы моего племени.

Она гневно воззрилась на него, но ответила спокойно:

— Вашего племени, Сильвер Торн, вашего, а не моего.

— Это наше племя, — твердо поправил он ее, и глаза его вспыхнули металлическим огнем. — Вы ведь сами сказали, что в вас течет кровь шони. Так что придется вам принять обычаи и законы нашего рода.

— Когда рак на горе свистнет! — самолюбиво отрезала она.

— Можешь говорить что угодно. Еще и утро не настанет, жена, как по всем горам для тебя засвистят все раки.

— Ну, уж конечно! — воскликнула Никки, возмущенно вскинув руки. — Нашел дурочку! А я и забыла! Я ведь попала в лапы того, кто может горами двигать, так что ему какие-то раки! Ему ведь и человека из другого века к себе перетащить — раз плюнуть! И звездного ребенка с первого раза заделать ничего не стоит! Еще бы раки не свистнули! Да они сдохнут, если ослушаются такого супермена. — Она помолчала, пытаясь успокоиться, потом заговорила вновь: — Силы небесные! Послушайте, Торн! Если мы собираемся быть равноправными в браке, скажите мне на милость, как же, черт возьми, смогу я вас одолеть?

Он подошел к ней и заключил в объятия.

— У тебя есть властная сила, Нейаки. Женская магия достаточно сильна, чтобы повергнуть на колени самого сурового мужчину. — Он поцеловал ее, нежно и возбуждающе. — Хочешь еще раз испытать на мне свою власть?

— Ах, нечистая сила! — пробормотала она, губы ее начали таять от легких прикосновений его губ, а пальцы уже погрузились в черный шелк его волос. — Почему бы и нет? Взялся за гуж, не говори, что не дюж. И как это ты умудрился совратить меня… ты, красивый, сумасшедший и грубый тип?

7

— Хватай его, Нейаки! Хватай и держи! — воскликнул Серебряный Шип.

Никки отвела от глаз прядь мокрых волос и взглянула на Торна, лицо ее выражало одновременно и обвинение, и триумф.

— Ага! Если это не современный сленг, то я не знаю! Ишь чего захотел! Сначала хватай и держи, а не успеешь оглянуться, как он выскользнет и задаст от тебя стрекача.

— Перестань молоть чепуху, женщина, и делай, что тебе говорят. Протяни руку и хватай олагаше, каноэ!

— Ради всяческой чепухи, Торн! Я ушла под воду на полтора фута! Ростом я не вышла и сейчас уже не успею подрасти настолько, чтобы не захлебнуться и хоть как-нибудь продолжать дышать.

Серебряный Шип швырнул одежду на берег и быстро вошел в реку.

— Каноэ, — раздраженно повторил он, бросаясь вперед и перехватывая уплывающую посудину. — Каноэ чуть не унесло…

— Прекрасно! Теперь хорошо бы поинтересоваться и моим благоденствием! — фыркнула она. — И я тоже нуждаюсь, чтобы за мной присмотрели. Я ведь, кажется, слегка промочила ноги.

Держась за каноэ, он направил его к берегу, перехватив ее сердитый взгляд, когда проплывал мимо.

— Тебе просто необходимо хорошенько помокнуть после того, как ты наползалась на карачках о пыльной пещере. Кстати, ты не промочила бы ног, если бы не прыгнула в каноэ, как шарахнувшаяся неизвестно от чего корова.

Придя в ярость, Никки сделала рывок, вцепилась в пятку его мокасины и дернула. Секундой позже Серебряный Шип плюхнулся рядом с ней в воду, упав на спину и взметнув во все стороны мириады брызг.

Не успел он и слова сказать, как Никки напала на него с руганью:

— Ну-ка, приятель, назови меня еще раз коровой, и тогда посмотрим, насколько быстро это весло достигнет твоей пустой башки!

— Я не называл тебя коровой, — возразил он. — Я просто сравнил твою неуклюжесть с ее неповоротливостью.

— Что в лоб, что по лбу! Одна семантика, и больше ничего! — отрезала она. — К тому же, если бы ты получше объяснил мне, как удержаться в этой чертовой плавучей вертючке, мы бы оба сейчас были сухими.

Он встал и протянул ей руку.

— Нейаки, мне и в голову не пришло, что ты этого не знаешь.

Она приняла его помощь и быстро выбралась на берег.

— К твоему сведению, в детстве я не была девчонкой-бойскаутом и горда тем, что не принадлежала к числу всех этих слабосильных дурочек, которых на лето посылают учиться жизни.

— Ты хочешь сказать, что вы отправляете юных девушек к учителю, то есть в вигвам Мудрой Головы?